Михаил Соколов: У нас в гостях сегодня политолог Кирилл Рогов, директор проекта Re: Russia, и Сергей Грабский, военный аналитик. Напомню о символическом юбилее: Владимир Путин правит Россией в роли премьера или президента 23 года. Начнем мы с событий, официально толком не объясненных – взрывы 9 августа на крымском аэродроме в Новофедоровке, в 200 километрах от ближайших украинских позиций.
Россия говорит о нарушении техники безопасности. Институт изучения войны не исключает ни диверсию, ни удар ракеты. Украинские власти официально не подтверждали нанесение ударов по аэродрому в Крыму. Сергей, какие есть варианты у вас?
Сергей Грабский: Как гражданин Украины я не имею права ставить под сомнение заявление нашего военно-политического руководства. Я могу делать некоторые предположения касательно того, что там произошло. Но даже по тому, что видно, понятно, что речь не идет о какой-то последовательной детонации. Потому что вследствие детонации есть другая частота взрывов, есть другой характер облака от взрыва и так далее. Исключительно моя точка зрения, речь идет, конечно, об успешной операции украинских вооруженных сил, некая комбинация ударных средств и средств сил специальных операций, которая запустила второй пробный шар по российским объектам на территории оккупированного Крыма. Я думаю, что интенсивность таких шаров будет нарастать с течением времени.
Михаил Соколов: Как бы ни было, теперь курортный Крым де-факто становится опасным местом. По официальным данным число пострадавших выросло до 14. На ваш взгляд, это удар по престижу Владимира Путина, который превратил Крым в своего рода сакральное место?
Кирилл Рогов: Во-первых, мы видим все больше каких-то операций со стороны Украины, которые имеют и военное значение, и символическое значение, они выглядят успехами. Это новая тема в войне. Кроме того, действительно, здесь происходит сильное изменение, Крым до некоторой степени в сознании даже международного сообщества был в некотором смысле отрезанным ломтем, потому что никто не собирался признавать аннексию Крыма, осуществленную Россией, но внутренне с этим смирялись все больше и больше – это была не горячая карта. Но сейчас, благодаря новому вторжению и попытки оккупировать новые территории, вопрос Крыма возвращается в прежний статус. Эти удары, кроме того, что они нанесли какой-то военный вред России, они обозначают одну из оккупированных территорий. В этом есть, конечно, некий символический политический поворот.
Михаил Соколов: В том числе, который задевает лично российского президента?
Кирилл Рогов: Я не знаю, это такая психология. Мы очень много придумали, что для него это какая-то символически важнейшая вещь. Это же политика, Крым не является для президента каким-то личным переживанием. Он изображает это так, чтобы подчеркнуть этим некое единство, русскую идентичность, которая проявляется в любви к Крыму. Это некий политический конструкт, я думаю.
Михаил Соколов: В какой степени сейчас боевые действия интенсивны? Реализовала ли Россия свой второй военный план взятия под контроль территорий Донецкой и Луганской областей?
Сергей Грабский: Она реализовала его частично чисто с военной точки зрения. Говорить об успешности операции не приходится, потому что задачи этой операции не выполнены. Задачей любой военной операции является уничтожение сил противника. Не имеет значения, как глубоко войска продвинулись на территорию, где они оперируют и как, если они не уничтожили противника, значит операция рассматривается как неудачная. Здесь же к этому добавляется географический аспект, потому на первой фазе, которая была до 15 апреля, противник достаточно глубоко продвинулся, но начиная с 17 апреля его успехи можно рассматривать в стратегическом аспекте как ничтожные, с колоссальными потерями – это можно назвать пирровой победой. Занять не необходимые территории Луганской области, и уже практически месяц биться об украинские укрепления в Донецкой области, продвинувшись за последние три недели всего-навсего на 10 километров – это не об успехе операции. Да, он продолжается. Здесь я бы сказал, что российское военно-политическое руководство загнало себя в некую ловушку, оно не может прекратить эту операцию, потому что об этой операции было заявлено, но и продолжать ее с той же интенсивностью, имя угрозу на юге для себя, вчера эта угроза стала еще более явная, она тоже не в сила. Есть такая фраза: Россия завязла в Донбассе. Как долго она будет там поддерживать такой градус конфликта, очень сложно предположить. Пока мы наблюдаем массированные артиллерийские обстрелы, которые постепенно, последовательно превращают зону боевых действий в лунный ландшафт. Это единственный способ, каким российская армия может продвигаться на Донбассе. Ничего нового не случилось, мы это видим с 17 апреля. Да, потери серьезные украинской армии и российской армии, но на сегодняшний день говорить о каком-то успехе и об окончании именно этой фазы операции не приходится, она продолжается именно в том характере, в котором мы ее видим на сегодняшний день.
Михаил Соколов: Что-то изменилось с военно-технической точки зрения принципиально за это время или нет?
Сергей Грабский: Изменилось только то, что Украина получила возможность наносить удары, определяя приоритетность целей, исходя из своих потребностей, на всю глубину боевых порядков противника. Если я не ошибаюсь, в единицах это более, чем 50, а то и 60 объектов в глубине боевых порядков российских оккупационных войск были уничтожены точечными ударами, что в значительной мере ослабило возможности оккупантов проводить какие-либо боевые действия.
Михаил Соколов: Из поступающей информации такое создается впечатление, что теперь внимание на юге прежде всего. Почему это произошло?
Сергей Грабский: Безусловно. Потому что нужно понимать, что если на востоке мы видим некую вязкую стабильность, идут достаточно интенсивные бои, но они ограничены многими факторами, в том числе и географическими, урбанистическими факторами, где нет возможности развить наступление. Мало того, даже на сегодняшний день, понимая, что уничтожить украинские войска глубоким охватом не удается, это все превращается в тактические стычки. На юге ситуация коренным образом другая. На юге ситуация развивается таким образом, что мы сейчас находимся, я бы не сказал, что на пике возможностей, любое движение любой из сторон может категорически изменить эту ситуацию. Для России категорично важно удержать как минимум занимаемые позиции, не допустить продвижения украинских войск для того, чтобы сохранить сухопутный коридор в Крым и поставки воды в Крым, сохранить плацдарм на правом берегу Днепра или расширить этот плацдарм вследствие того, что украинская армия фактически в значительной мере ослабила возможности логистического обеспечения. Для украинской армии критично важно на сегодняшний день продвинуться до берега Днепра. Мы видим, что интенсивность ударов по так называемым выходам из Крыма увеличится в разы, что поставит под угрозу обеспечение российских войск, которые оперируют в Северной Таврии. Я поднимаю под этим часть Херсонской области на левом берегу Днепра, часть Запорожской области и небольшую часть Донецкой области. Это может просто обвалить южный фронт, тогда в случае успеха украинской армии мы можем говорить о том, что война вернулась с некоторым допущением, за исключением некоторых районов Харьковской области, к исходным позициям, но только уже в другой ипостаси. Как мы видим, Украина достаточно решительно настроена на то, чтобы вернуть под контроль Крым.
Как мы видим, Украина решительно настроена, чтобы продолжать наступательные действия, наседая и продолжая их на плечах отступающего противника. Но третий вариант возможен, то есть тогда, когда ставки равнозначно повышаются, ситуация может замерзнуть, то есть она может застыть в том состоянии, которое мы видим на сегодняшний день, таким образом мы можем говорить о некоей стабилизации, но это требует времени. Эти три варианта на сегодняшний день равнозначные. Именно отчаянная переброска дополнительных контингентов российских войск на южное направление говорит о том, насколько важным это направление является для России. Это может грозить России не только в оперативной перспективе, но и в стратегической, внутриполитической перспективе.
Михаил Соколов: Кирилл, в чем, на ваш взгляд, причина нового поворота в военных действиях, который мы видим, этого поворота на юг, Херсон, Николаев и так далее?
Кирилл Рогов: Я согласен, я тем более не военный эксперт. Мы видим, что Россия увязла, российская армия не может продвигаться вглубь территории Украины, она не может выполнять задачи. Мы вообще видим, что на самом деле у России нет дееспособной армии, способной осуществлять наступление. Это большое системное открытие. Та модель армии, которая была придумана в последние десятилетия, контрактная армия не работает – это недееспособная армия. В контрактной армии солдаты готовы служить только в мирное время, рассматривая как замещение гражданской работы, воевать очень мало кто готов, очень мало кто готов погибать в Украине. Мы видим, что это системная проблема, Путину неким наступать. С тех пор, как появились дальнобойные вооружения у украинской армии, преимущество россиян стало минимальным, его не видно. На мой взгляд, действительно возникла угроза контрнаступления, которая будет иметь колоссальное политическое символическое значение для Украины.
В моем представлении главным вопросом, главной интригой на сегодняшний день является, удастся ли Путину принудить Запад к некоторой нормализации украинской ситуации, которую он хотел бы осуществить этой осенью. Это связано с несколькими факторами, с тем, что у него есть очень мощный козырь к принуждению Европы – это угроза полной остановки газовых поставок. Надо понимать, что, по всей видимости, это последняя осень, последняя зима, когда он может этот козырь разыграть. У него нет армии, которая способна эффективно наступать, ему достаточно, как мне представляется, тревожно было бы оставлять эту армию на Украине в таком состоянии, как сложилось сейчас, на зиму. Для того, чтобы реализовать свои аргументы, убедить Запад, что нужно принуждать Украину к некоторой стабилизации ситуации, замораживанию ее, для этого ему нужно показать, что Россия имеет военные возможности дальнейшего продвижения вглубь Украины, что ее военный потенциал сохраняется.
В этом случае дело будет выглядеть так, что европейцы, партия мягкой линии, партия замирения в Европе скажет, что зачем нам мерзнуть, если все равно результатом войны является все большее и большее продвижение Путина и отторжение новых территорий Украины. Это будет сильный аргумент. Но если Путину не удастся продемонстрировать, что у российской армии еще есть военный потенциал, а украинской армии удастся продемонстрировать, что его нет, то этот аргумент будет убит, тогда ситуация выглядит несколько по-другому. Тогда нет столь сильных аргументов для того, чтобы принуждать Украину к замораживанию конфликта этой осенью.
Михаил Соколов: Каков военный потенциал сейчас российской армии в этой битве?
Сергей Грабский: На сегодняшний день пока количественные показатели позволяют говорить о попытках достижения каких-то успехов. Но эти показатели буквально исчезают каждый день по мере нанесения все более концентрированных и массированных ударов украинских вооружений и действиями украинских войск. Мы прекрасно понимаем, что в долгосрочной перспективе Россия способна вести затяжную войну низкой интенсивности, то есть она может постоянно подбрасывать в костер этой войны некие подразделения, вооружения, боевую технику, но это все будет боевая техника, вооружения прошлого. Поэтому мы говорим о том, что Россия на сегодняшний день абсолютно не способна вести какие-либо динамичные боевые действия, у нее для этого просто нет ни возможностей, ни способностей, как бы это странно ни звучало, потому что она к такой войне не готовилась от слова “никогда”.
Одновременно с этим Украина пока не имеет достаточных ресурсов, чтобы осуществлять глубинные атаки и проводить широкомасштабные наступательные операции. Украина пока не имеет преимущества в воздухе для того, чтобы надежно прикрыть свои боевые порядки на земле. Но в принципе ситуация складывается так, что на сегодняшний день уточняются потребности Украины по поставке вооружений и боевой техники. Те месседжи, которые мы получаем, та техника и вооружения, которые мы получаем, свидетельствуют о том, что коллективный Запад настроен на то, чтобы помочь Украине победить. Здесь мы очень спокойно относимся к Европе, потому что Европа очень разная. Россия сделала все, чтобы настроить против себя в очень агрессивной манере достаточно активных членов Евросоюза, я говорю о странах Балтии, о Польше, как это ни странно звучит, о Румынии и о других странах, которые тоже играют роль в этом демократическом объединении народов.
Кроме того никто не позволит Европе толкать Украину на договор с агрессором, памятуя, что основную скрипку в этом играют англосаксы по большому счету, то есть не только Америка и Великобритания, но и Канада. Мало того, новые члены НАТО, которые появятся здесь, они тоже будут играть на стороне Украины, я говорю про Финляндию и Швецию. Ситуация улучшается, с каждым днем газовая дубинка выглядит все более и более не впечатляющей с точки зрения продолжения этого газового шантажа. Моим аргументом в том числе является то, что каждый последующий транш, который поступает на обеспечение Украины, он все больше и больше. Если раньше мы говорили о 50 миллионах долларов, потом про 100 миллионов долларов, последний транш один миллиард долларов только военной помощи говорит о том, что ни газовый, ни нефтяной шантаж, тем более угольный шантаж уже работать не будет. Это и добавляет нам не то, что оптимизма, но уверенности в справедливости нашей борьбы и гарантии, что мы победим.
Михаил Соколов: Я хотел вас спросить немножко боковой сюжет, но, тем не менее, очень важный – это Запорожская атомная станция. Главы МИД стран “семерки” призвали Россию передать ее под контроль Украины. Есть обвинения в ударах по этому объекту с разных сторон. На ваш взгляд, возросли ли риски аварии или это пока лишь такая пропагандистская карта, которая разыгрывается?
Сергей Грабский: Пока это пропагандистская карта. Мы, конечно же, не можем исключить провокаций российской стороны на объекте. Но нужно понимать, что этот объект и создавался, и эксплуатировался с учетом возможного применения вооруженной силы против него. Поэтому говорить о том, что на сегодняшний день его можно разрушить какими-то ударами систем залпового огня, которые по большому счету даже блиндаж не пробивают или нанесениями артиллерийских ударов теми средствами, которые имеет на своем вооружении российская армия, не приходится. Россия пытается использовать это в своих целях, но как мы видим по консолидированной позиции министров иностранных дел “большой семерки”, она в очередной раз стреляет себе в ногу, создавая на ровном месте ненужные проблемы, ставя себя в все более и более невыгодное положение. Потому что даже если принять, что существуют какие-то силы, которые могут способствовать принуждению Украины к каким-то переговорам, то с каждым днем позиция этих сил ослабляется в силу действий, которые Россия сама предпринимает для того, чтобы ослабить свое влияние в том числе в Европе.
Источник svoboda.org