Заявление госсекретаря США Марка Рубио о том, что после окончания войны санкции против России придется отменить, шокировало многих. Впрочем, санкции оказались недостаточно эффективны: они хоть и лишили Россию части доходов, но не заставили Путина остановить войну и не остановили поставки товаров, в том числе военного и двойного назначения. Так часто бывает, если экономическая блокада не отвечает интересам бизнеса в странах, которые ее ввели, и российский опыт столетней давности это подтверждает. Перед большевиками стояла столь же сложная задача — выстроить торговые отношения с Западом практически с нуля, в обстановке тотального дипломатического и экономического бойкота. Вот как им это удалось.
Война не помогла
После Октябрьского переворота Советская Россия заключила сепаратный мир с Германией (Брестский мир), что позволило той перебросить войска с восточного фронта на западный, а также отказалась платить по царским внешним займам и национализировала всю частную собственность — включая, разумеется, иностранную.
Дореволюционная Россия была крупнейшим заемщиком в мире, а больше всех от дефолта пострадали ее недавние союзники по Антанте — Великобритания и Франция. Согласно подсчетам эксперта по проблемам внешнего долга России профессора Бориса Хейфеца, к октябрю 1917 года на эти две страны приходилось до 82% российского внешнего долга. Доля США составляла лишь 3–4%.
Все это подтолкнуло страны Запада и к разрыву дипломатических и торговых отношений, и даже к военной интервенции — ядерного оружия тогда не было. На первых порах «коллективный Запад» полагался на военные успехи белого движения и интервентов. Контролируя морские пути ко всем портам на Балтике, Черном и Белом морях, союзники де-факто и так парализовали основные внешнеторговые артерии. Лишь в октябре 1919 года, когда перспективы военной победы стали совсем не очевидными, Верховный совет Антанты обратился к «пакетам санкций» — издал ноту об усилении блокады, предлагавшую нейтральным странам, а также побежденной Германии, присоединиться к полному запрету всех форм экономических связей с Советской Россией.
Оказалось, что Советы уже были готовы к этому.
Подставные владельцы
Первым ключом к открытию торговли стал Всероссийский Центральный союз потребительских обществ (Центросоюз). Созданный в 1896 году, Центросоюз формально оставался правопреемником «имперской» структуры, а потому не подпал под внешние санкции. Фактически же он стал советским учреждением еще в 1918 году — в рамках декрета Совнаркома о национализации внешней торговли.
Для торговли критически важно финансирование и проведение расчетов, недаром сейчас самыми эффективными санкциями оказались финансовые. Спустя всего неделю после публикации ноты Антанты в Лондоне был зарегистрирован Moscow Narodny Bank Limited (MNB). Формально он объявлен преемником Московского народного банка, созданного в России в 1912 году и еще до революции открывшего отделение в Лондоне. Заявление на регистрацию MNB подали бывшие руководители Московского народного банка Жан Бубнов и Константин Попов: они апеллировали к необходимости защитить права лондонского филиала, национализированного в 1918 году. Но на практике соучредителями нового банка стали Центросоюз и еще несколько других подконтрольных РСФСР кооперативных организаций с дореволюционной легендой.
Создание MNB позволяло начать финансирование внешнеторговой деятельности Советской России. Однако сначала предстояло наладить логистику в обход заблокированных портов и железнодорожных путей.
Эстонская щель
2 февраля 1920 года в Тарту был подписан мирный договор между РСФСР и Эстонией. В обмен на независимость, выигранную в ходе успешной локальной войны, Эстония получила от России 15 млн рублей и признала советскую власть. «Ревель [название Таллинна до 1919 года] являлся, таким образом, если не окном, то все-таки некоторою щелью в Европу, и через Ревель были сделаны первые попытки пополнить наше снабжение за счет европейских товаров», — вспоминал нарком внешней торговли РСФСР Леонид Красин.
В Ревельский порт еще в XIX веке была проведена железнодорожная ветка, соединившая его через Петербург со всей российской сетью. А значит, возможность доставки грузов через Эстонию пробивала брешь и в морской, и в континентальной блокаде.
Через ту же «ревельскую щель» эмиссары Центросоюза во главе с Красиным вскоре отправляются на переговоры в Стокгольм. Обстоятельства были максимально благоприятными: экономика нейтральной Швеции сильно зависела от торговли с Германией, и после Версальского мира оказалась в глубоком кризисе. Швеция искала новые рынки сбыта, но ее власти боялись напрямую заключать межгосударственное торговое соглашение со страной-изгоем.
Они решили обойти санкции. Был сформирован концерн из 14 крупных шведских фирм, который при согласии шведского правительства в мае 1920 года подписал договор с «кооператорами» из Центросоюза. Центросоюз внес на счет концерна 25 млн крон золотом и получил право на закупки шведских товаров на сумму до 100 млн крон, причем расплачиваться можно было векселями с погашением через полтора года.
Торговля в таких мутных условиях, разумеется, не обходилась без воровства. Соглашение со шведским концерном породило первую в советской истории крупную коррупционную схему, «паровозную аферу».
Первое время Эстония была единственным каналом импорта РСФСР (затем договоры об урегулировании отношений подписали также с Латвией, Литвой и Финляндией, в 1921 году — с Польшей). Эмбарго Антанты еще не было отменено, и иметь дело с российским золотом было опасно. Поэтому большевики вынуждены были тратить до 25% его стоимости на посреднические услуги по «отмывке». Местные банки обеспечивали переплавку российского золота в новые слитки, которые маркировались клеймом Шведского монетного двора. После чего не только шведы, но и британские, французские, немецкие контрагенты охотно принимали в оплату эти слитки, прекрасно понимая их происхождение.
Британская щель
Координатором советской торговли с Европой стал еще один лондонский «кооператив» — All Russian Cooperative Society Limited (ARCOS), зарегистрированный в июне 1920 года. Формально это была частная компания — акционерами ARCOS выступили три человека: сам Леонид Красин, председатель Всероссийского союза рабочей кооперации Виктор Ногин и член правления Центросоюза Соломон Розовский.
Для этого государство выделило им немалую сумму: уставный капитал ARCOS составил 15 тыс. фунтов — в нынешних деньгах это 857 тыс. фунтов, или более миллиона долларов. Через несколько лет эта компания станет главным каналом советских экспортно-импортных операций с Европой. Но пока большевикам предстояло прорвать блокаду — узаконить торговлю с Великобританией.
Это произошло весной 1921 года. Как нельзя кстати оказался НЭП — новая экономическая политика, к которой перешли большевики, чтобы справиться с экономической катастрофой. НЭП, в частности, предусматривал привлечение иностранных инвестиций в виде концессий и денежную реформу со свободной конвертацией рубля. В марте 1921 года Владимир Ленин на X съезде РКП(б) впервые анонсирует новую политику, и уже через неделю правительства Великобритании и РСФСР подписали официальное торговое соглашение. Оно среди прочего позволило РСФСР выйти на Лондонскую биржу и легально продавать там золото по мировым ценам, не теряя четверти на «шведской схеме» с переплавкой.
ARCOS открыла дочерний клиринговый банк ARCOS Banking (учитывает требования компаний друг к другу: если одна английская компания продала в Россию товаров на миллион фунтов, а две другие закупили на 600 тыс. каждая, то достаточно перечислить в Россию 200 тыс., а по 500 тыс. каждая заплатит первой компании в Англии — очень удобно), и вскоре годовой оборот компании превысил 100 млн фунтов стерлингов, что составляло около 2/3 всей англо-советской торговли.
Век назад большевикам не пришлось изобретать схемы с «теневым флотом»: РСФСР обзавелась в Британии грузовым флотом. С участием той же ARCOS создали англо-советское пароходство ARCOS Steamship (позднее переименовано в Anglo-Soviet Shipping Company). Его суда ходили под флагами обеих стран. Словно в красноармейском марше — «от тайги до Британских морей» — курсировал тезка командующего Красной армией, грузовой пароход «Троцкий» (бывший Ashwin) и проплывал вездесущий «Леонид Красин» (экс-Brann).
Американская щель
Вслед за британцами торговые соглашения с Советской Россией вскоре заключили Германия, Норвегия, Италия. Но особые надежды правительство РСФСР возлагало на США: они меньше европейских держав потеряли на царских долгах и национализации.
Переговоры со Штатами начались всего через полгода после Октябрьского переворота. Дипломатические отношения были уже разорваны, поэтому действовать предстояло через посредника. Им стал глава американской миссии Красного Креста в России Реймонд Робинс, которому Ленин в мае 1918 года направил «предварительный план наших экономических отношений с Америкой».
Большевики тогда были на грани катастрофы. Положение на фронтах Гражданской войны было критическое. Потерян контроль над территориями экс-империи — Украины, Беларуси, Балтии и Финляндии; белые заняли всю Донскую область; в Мурманске высадился десант интервентов, на Урале начиналось восстание Чехословацкого корпуса. Тем утопичнее выглядел «план для Америки». Ленин предлагал США наладить экспорт (от нефти и марганцевой руды до конского волоса и щетины) и заманивал совместными концессиями ради обеспечения импорта (среди них — «строительство электростанций на Волхове и Свири, строительство Волго-Донского канала, развитие угольной промышленности» и даже «эксплуатация котикового промысла на Командорских островах»).
Американцы проигнорировали предложение: положение советской власти казалось им слишком шатким. Впрочем, Госдеп формально снял эмбарго на торговлю, объяснив своим бизнесменам: хотите сотрудничать с Россией — работайте на свой страх и риск, без кредитных гарантий и консульской помощи. На такие условия крупный бизнес не решался, и соискателями концессий стали немногочисленные авантюристы.
Одним из них был 23-летний Арманд Хаммер, отец которого стоял у истоков Коммунистической партии США и еще с середины 1900-х годов был знаком с Лениным. В 1921 году фирма Хаммера Allied Drug and Chemical получает первую в истории советскую концессию — на разработку Алапаевских асбестовых месторождений на Урале. Для большевиков этот договор имел сугубо имиджевое значение: важен был сам факт сделки с американцем, а все остальное создавалось «на коленке». Буквально за две недели до подписания договора Ленин написал заместителю наркома внешней торговли Ивану Радченко: «Пусть фиктивная, но концессия (асбест или др. ценности Урала или что хотите). Нам важно показать и напечатать (потом, после начала исполнения), что американцы пошли на концессии».
По возвращении в Нью-Йорк Хаммер создал компанию Allied American Corporation (Alamerico) и добился аудиенции у другого знакомого своего отца — самого Генри Форда. Тот был заинтересован в продвижении своей новинки — легкого трактора Fordson — а на Советы зла не держал, так как не потерял в России ни цента.
«Форд спросил его, сколько тракторов им нужно. “Миллионы”, — ответил Хаммер, по привычке преувеличивая, — рассказывает американский журналист-расследователь и профессор политологии, исследователь Эдвард Джей Эпстайн в книге Dossier: The Secret History of Armand Hammer. — Через две недели после визита Хаммера Ford назначила Allied American своим агентом в Советской России».
После этого менеджеры Alamerico без труда подписали агентские договоры с еще 37 американскими компаниями: с каждой из них за поставку продукции в Россию фирме Хаммера причитались комиссионные, доходившие до 30%. Закрепляя успех, Alamerico заключила с Наркоматом внешней торговли СССР договор, дающий ей право «ввозить в РСФСР из Америки разного рода товары, преимущественно земледельческие и горнозаводские машины, запасные части к ним», а также экспортировать товары из Советского Союза, в частности меха и драгоценности.
Прорубив окно в США, Хаммер в 1924 году стал сооснователем компании Amtorg (от «американская торговля»). По сути, это был аналог лондонского посредника ARCOS, образованный путем слияния ее дочерней Arcos-America с хаммеровской Alamerico и еще одной структурой, подконтрольной СССР. К концу 1920-х годов через Amtorg проходило более половины всей советско-американской торговли. А дипломатические отношения СССР и США были установлены лишь в 1933 году.
Шпионские страсти
Разумеется, все заграничные «кооперативы» и торгпредства (как и иностранные концессии в Советской России) с момента их основания действовали под плотным патронажем чекистов. За это отвечал ИНО — иностранный отдел в составе ВЧК, созданный в декабре 1920 года по приказу Феликса Дзержинского.
Помимо чекистов, к середине 1920-х в Европе работал целый «куст» других шпионских служб, а также агенты Коминтерна. «Военный комиссариат под руководством Льва Троцкого создал собственный разведывательный орган, — писал в книге “Советский шпионаж” политолог Дэвид Даллин. — Комиссариат иностранных дел… собирал секретную политическую информацию с помощью своих официальных и полуофициальных представителей за границей. Коммунистический Интернационал, которым руководил [Григорий] Зиновьев, обладал развитой сетью в зарубежных странах и стал центром, куда стекалась обильная информация изо всех важных столиц. Народный комиссариат внешней торговли под руководством Леонида Красина собирал информацию, главным образом по внешнеэкономическим вопросам, через свои торговые представительства… В лихорадочном поиске информации все эти ведомства поддерживали свои собственные секретные организации и занимались шпионажем».
В 1922 году СССР установил дипломатические отношения с Германией, а в 1923–1925 годах добился международного признания, установив дипломатические отношения с двумя десятками стран, включая Великобританию и Францию. Торгпредства, посольства и консульства обладают дипломатическим иммунитетом, и европейским разведкам стало гораздо труднее собирать сведения о деятельности советских эмиссаров. Но масштаб агентурной сети был столь большим, что шпионский скандал был лишь делом времени. Он разгорелся весной 1927 года. В течение нескольких месяцев были раскрыты эмиссары ИНО в Польше, Литве и Австрии. В Париже по обвинению в военно-промышленном шпионаже в пользу СССР арестована группа Жана Креме — муниципального чиновника и одного из руководителей французской компартии.
Самый громкий эпизод случился в Лондоне. Около 200 полицейских, проигнорировав дипломатическую неприкосновенность, провели обыск со взломом хранилищ и сейфов в Soviet House, где располагались ARCOS и торгпредство СССР. Поводом стала пропажа секретных документов с военной базы Олдершот — они так и не были найдены. Нескольких человек застали за сожжением документов в потайной шифровальной комнате, но, как писали британские исследователи, ссылаясь на полицейские отчеты, «власти обнаружили до 250 тыс. доказательств того, что Советский Союз использовал штаб-квартиру ARCOS в качестве базы для подрывной пропагандистской деятельности».
В результате этого скандала дипломатические отношения между СССР и Великобританией были разорваны на два года. Но о повторной блокаде Советов речи уже не было.
Источник storage.googleapis.com
