Политика Алексея Навального, который 17 января вернулся в Россию из Германии, где лечился после отравления, Химкинский суд отправил под арест на 30 суток. Суд заседал в отделе полиции. Юристы уже указывают, что решение принято с грубейшими нарушениями УПК. Суд о замене условного срока наказания реальным пока намечен на 2 февраля. Российские власти в лице главы МИД Сергея Лаврова продолжают утверждать, что нет оснований для возбуждения уголовного дела об отравлении Навального боевым отравляющим веществом “Новичок”, проведенном в Томске спецгруппой отравителей из ФСБ.
Алексей Навальный на суде успел призвать к акциям протеста.
Алексея Навального отправили в спецблок тюрьмы “Матросская тишина”. Соратники Навального опубликовали список из 8 путинских соратников, на которых политик предлагает Западу наложить санкции за свое отравление. 19 января появился фильм-расследование ФБК Навального, в котором рассказано о дворце Владимира Путина в Геленджике, построенном на откаты бизнеса и отчисления государственных компаний.
Всколыхнет ли рискованная акция Навального пребывающие в апатии массы противников режима? Можно ли разбудить Россию, показав дворец Путина в Геленджике? Есть ли объективные основания для изменения системы? Обсуждают политики Леонид Гозман, Игорь Драндин, экономист и политолог Владислав Иноземцев.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Политика Алексея Навального, который 17 января вернулся в России из Германии, через суд уже 18-го отправили под арест.
Алексей Навальный на суде успел призвать к акциям протеста. Сегодня мы видим, что московское метро набито патрулями полиции и Росгвардии, как при осадном положении.
На ваш взгляд, Алексей Навальный знал, что его закроют, или была какая-то надежда более умной контригры Кремля, чем то, что мы сейчас видим?
Игорь Драндин: Я думаю, конечно, он понимал все риски. Было ясно, что его объявили в федеральный розыск. Конечно, это сделано было все не случайно. Он, как мне кажется, не имел какого-то плана действий. Единственный план, который мы сегодня увидели, – это новый фильм о Путине. Собственно говоря, это все.
Как я считаю, у него просто не было выбора, он должен был вернуться в Россию, иначе он просто перестал бы быть Алексеем Навальным. Он лидер в каком-то смысле оппозиции нашей российской, поэтому иного варианта у Алексея просто не было. Он должен был вернуться, он это сделал. Конечно, он молодец. Единственное, за что можно его немножко покритиковать, так это за то, что он не озвучил план действий, он просто сказал: я возвращаюсь. Было бы неплохо, если бы он сказал, что я возвращаюсь и мы намерены участвовать в выборах в Госдуму, мы будем делать это, это и это. Ничего такого сказано не было. Единственный его поступок – это возвращение и выход нового фильма. Согласитесь, что было бы гораздо лучше, если он озвучил бы еще и некоторую стратегию и предложил бы какие-то тактические шаги. Но его возвращение – это тоже очень сильный, очень смелый шаг, просто беспрецедентный. Я восхищаюсь мужеством Алексея, он большой молодец.
Михаил Соколов: Молодец-то он молодец, но люди скажут: а как же дальше действовать? Можно было бы тот же самый поступок совершить в какой-то ситуации более благоприятной, даже включая просчитать, что в мороз будет людей вдвое меньше, чем в нормальную погоду, например.
Игорь Драндин: Я думаю, что если бы он затянул с возвращением, были бы другие риски. Во-первых, чем ближе к выборам в Государственную думу, тем больше вероятность того, что Алексея посадят по новому уголовному делу.
Михаил Соколов: Если бы он был в Германии, его бы заочно осудили, вы думаете?
Игорь Драндин: Без проблем. Сейчас пока нет уголовного дела, по которому его могут отправить в СИЗО. Есть уголовные дела, которые открыты, но пока там ничего неясно, непонятно. Поэтому в данном случае риски были минимальны. То, что его отправили в СИЗО по каким-то странным основаниям, это история другая. Здесь у него еще есть возможность через 30 дней получить выгодное для себя решение, возможно, его отпустят.
Михаил Соколов: Я читал сегодня юристов, у нас есть это на сайте, хороший очень материал с разными юристами, они показывают, что вообще не было физической никакой нормы закона, как его можно было задержать, задержали вообще без норм закона, то есть нарушили законодательство при принятии решения Химкинского суда. Формула “продлили срок задержания”, а задержание было не очень понятно, на каких основаниях. То есть в принципе сейчас апелляция может быть в ближайшие несколько дней.
Игорь Драндин: Юристы утверждают, что в законе в принципе нет оснований, чтобы Навального в нынешней ситуации отправить в СИЗО. Для людей, которые условно осуждены, такого просто не существует. Я тоже посмотрел закон, попытался найти эти статьи, действительно этого всего нет. Если действовать прямо по закону, то Алексея должны освободить из СИЗО. Понятно, что это решение чисто политическое и к закону все это отношения не имеет.
Михаил Соколов: То есть власть решила показать, что она будет действовать не по закону.
Игорь Драндин: Власти нужно только одно: объяснить людям, которые смотрят федеральные телеканалы, им нужно сказать, что Алексей оказался в СИЗО из-за того, что он якобы нарушил какие-то условия условного заключения. Сейчас это основание есть, его уже озвучили, по всем федеральным каналам эту информацию сказали, очень скудно дали какие-то данные. Люди думают: да, наверное, действительно он что-то там сделал не так, не пришел, не отметился, еще допустил какие-то нарушения, именно по этой причине его отправили в СИЗО, а там будут решать, что с ним делать дальше. Никто же в детали погружаться не будет. Даже среди нашей оппозиции мало кто полезет в закон, чтобы посмотреть, почитать. На это нужно время, да еще и неплохо бы человеку в юридических деталях как-то ориентироваться, как-то разбираться, что-то знать.
Михаил Соколов: Леонид, зачем Алексею Навальному, который чудом выжил после тяжелейшего отправления отравляющим веществом “Новичок”, что установлено уже абсолютно достоверно разными лабораториями, сейчас рисковать своей жизнью? Он попал теперь в тюрьму.
Леонид Гозман: Мне кажется, решение Навального вернуться абсолютно правильное и естественное. Я не принадлежу к числу его фанатов, что-то мне нравится из того, что он делает, что-то не нравится, но, тем не менее, у меня не было ни на секунду сомнения, что он вернется, причем вернется даже в том случае, что ему точно гарантируют, что он прямо из аэропорта поедет лет на 10 в лагеря. Во-первых, если бы он не вернулся, то он бы очень быстро превратился в заслуженного ветерана. Навальный не хочет быть заслуженным ветераном, он хочет быть президентом России. Но если ты хочешь быть президентом России, то, соответственно, идешь на риски и платишь. Вообще для того, чтобы заниматься оппозиционной политикой в России, надо быть каждый день готовым к тюрьме и смерти – это необходимые условия, но недостаточные. Но если этого нет, если этой готовности погибнуть нет, то даже не надо пытаться. Мне кажется, что он сделал все правильно.
Мне кажется, что это правильно, что он никакой программы не объявляет. Зачем объявлять программу? Ему надо поддерживать тот имидж, который есть, а имидж этот замечательный. Тупость Кремля фантастическая, и в совокупности с его смелостью, самоотверженностью сделали так, что у нас про Россию теперь есть две фамилии – Путин и Навальный.
В свое время так про Южно-Африканскую Республику – был президент Тамбо и был Нельсон Мандела, про Польшу – был Ярузельский и был Валенса. Он стал номером два или номером один, понятно, что он стал главной альтернативой Путину. И это может обсуждаться и не приниматься политической тусовкой в Москве, где много своих претендентов, заслуженных, уважаемых людей и так далее. Но если вы возьмете какой-нибудь город Тьмутараканск, да и даже любой район Москвы, где человек не сидит часами в интернете, не смотрит “Дождь” от начала до конца или не слушает Свободу от начала до конца, он знает, что есть Путин, который его достал, а кто есть против него? А, вот есть этот парень Навальный. Нормально, значит Навальный.
Поэтому не надо никакие программы сейчас озвучивать, тем более долгосрочные, он это озвучит, начнется дискуссия: нет, он здесь неправ, здесь надо не так. Ничего не надо. Я вернулся, заодно ударил по причинному месту так, что мало не покажется, с этим фильмом про дворец. Молодцы ребята, великолепно все сделали, мне кажется.
Михаил Соколов: Есть решения, может быть, правильные, высоконравственные, но иногда несвоевременные или можно было лучше просчитать. Например, есть еще такой аргумент: наверное, он хотел убедить тех людей, которые говорят, что он агент Кремля, что он не агент Кремля. Они, кстати, все равно говорят, что он агент Кремля. Нужно ли было за эту группу бороться таким образом? В спецблоке “Матросской тишины” кто даст гарантии, что отравители не придут завтра ночью?
Леонид Гозман: Алексей точно не дурак, и это он, конечно, точно понимает, он понимает, что его жизнь на волоске, и он на это идет. Это неизбежный риск этого процесса, пути к должности президента Российской Федерации. Валенса не рисковал? Мандела не рисковал? Рисковали все. Это нормальный путь, другого нет.
Мне кажется, что он убеждает не тех людей, которые думают, что он агент Кремля, я думаю, что он убеждает народ Российской Федерации в одном всего лишь тезисе – он альтернатива Путину. И чем больше Путин на него наезжает с арестами, винтиловом во Внуково и так далее, тем больше он признает именно Алексея Анатольевича Навального альтернативой себе.
Генерал Ярузельский тоже мог говорить: кто такой Валенса? Подумаешь, председатель профсоюза в Гданьске. Все было понятно: скинут Ярузельского, будет Валенса. Так и случилось. Поэтому мне кажется, что он сделал все абсолютно правильно и своевременно. Его задача на самом деле, у меня никакой не инсайд, мы с ним знакомы, но не близко, скорее шапочно, я думаю, что задача его и всей этой группы не выборы в Государственную думу.
Мне кажется, что борьба идет вот за что: когда этот режим рухнет, а я уверен, что он рухнет просто потому, что режим настолько некомпетентен, настолько непрофессионален, настолько труслив, настолько презираем, что вряд ли он может долго стоять, ресурс исчерпан. Когда режим рухнет, он ведь не на выборах рухнет, не будет такой ситуации, что есть выборы, есть Путин, есть Навальный, мы с вами решаем, за кого голосовать, такого не будет, конечно, режим рухнет как-то иначе, к сожалению, страшнее. И будет период неправовой ситуации, когда кто-то должен взять на себя ответственность, чтобы какой-никакой порядок был в стране, надо готовить нормальные выборы и так далее. И возникнет какой-то Комитет национального спасения, переходное правительство национального единства, как-нибудь себя назовет, туда будут востребованы люди. Мне кажется, что борьба идет за то, кто будет востребован на эту позицию после падения режима.
На сегодняшний день Алексей очевидно в этом лидирует просто потому, что он самый известный оппозиционер, он ведет себя достойно, он ведет себя нравственно, он вызывает симпатию, готов пожертвовать жизнью и так далее. Большинство людей, которые будут готовы признать его в этом качестве, им все равно, какая у него программа, им все равно политические детали, из-за которых спорят политически активные люди, как мы с вами. Во главе этого переходного правительства национального единства должен стоять человек, имя которого не вызовет удивления в стране.
Имя Алексея Навального удивления не вызовет, потому что очень многие знают – есть Путин, есть Навальный. Путин ушел, стало быть должен быть Навальный. Мне кажется, что выборы имеют значение очень большое, дай бог удачи всем, кто в них участвует, но они имеют значение с точки зрения подготовки к восстановлению страны, к строительству на руинах.
Михаил Соколов: Вы как-то размечтались. Владислав, в Вашингтоне знают о том, что Алексей Навальный арестован, пишут об этом обсуждают или там подготовка к инаугурации нового президента все затмила, эту суету, которая происходит в российских политических кругах?
Владислав Иноземцев: Я, к сожалению, должен вас разочаровать, но я в Киеве, поэтому тут обсуждают дикие морозы, которые сюда пришли неожиданно.
Во-первых, я, безусловно, восторгаюсь мужеством Навального, здесь нет никаких сомнений. Полностью согласен с выступавшими относительно того, что иного выбора у Алексея Анатольевича не было. Он чувствует себя политиком, другой вопрос, является ли он им, в таком контексте, естественно, долго отсутствие на российской политической арене было смерти подобно. Но здесь есть одно существенное отличие от тех героев, которых сегодня упоминали, например, говорили о Манделе или о Валенсе. Все-таки надо понимать, что в ситуации с Россией, Южной Африкой и Польшей есть большие различия. Потому что в первых двух случаях, когда мы говорим о Южной Африке и о Польше, речь шла не только о персоналистском правлении, против которого восставали недовольные, речь шла о системах исторически бесперспективных – это коммунизм в Польше и система апартеида в Южной Африке. И в этом отношении борьба шла не просто против режима Путина, Иванова, Сидорова, еще какого-то диктатора, а именно против системы. Эта борьба объединяла по определению гораздо большее число людей, чем сегодня сторонников у Навального.
Второй момент очень важный заключается в том, что если мы вспомним путь Манделы, например, то мы можем констатировать, что за 20 лет он прошел практически все ступени иерархии в Южноафриканском национальном конгрессе. В случае с Валенсой, он действительно был председателем крупного отраслевого, а потом национального профсоюза. В данном случае речь шла о том, что это были оппозиционеры, возглавлявшие серьезные организации, которые были известны в стране и без них. Этот момент, на мой взгляд, весьма существенен.
Михаил Соколов: У Навального же есть сеть штабов общенациональная, которая сейчас, пожалуй, больше, чем у любой партии, которая зарегистрирована, оппозиционной.
Владислав Иноземцев: Я согласен. Я просто хочу подчеркнуть, что, на мой взгляд, Навальный сегодня выступает в гораздо большей степени героической личностью, чем первые два товарища, которых мы сегодня упоминали, но в этом же контексте его шансы на то, чтобы опрокинуть эту тиранию, которая сегодня складывается в России, меньше.
Я не вижу пока объективно революционной ситуации в России, в отличие от той ситуации, которая была в ЮАР или в Польше.
Михаил Соколов: В последнее время такие мрачные тексты о том, что в России ничего изменить нельзя по объективным причинам. Но если вы изложите несколько объективных причин, мы будем вам благодарны.
Владислав Иноземцев: Во-первых, я не в последнее время, я еще с начала 2010-х годов говорил о том, что Путин пожизненный президент, и я не вижу особых шансов у гражданского общества его свалить. Я остаюсь при этом же мнении.
Я считаю, что то, что мы сейчас видим, – это переход от первых двух десятилетий путинизма к третьему. То есть на первом этапе Путин пытался расположить к себе общество экономическими успехами, он пытался создать мощную экономическую базу своему режиму, пытался очистить преданную ему элиту от тех, кто был ему недостаточно лоялен, – это ему удалось. На втором этапе он пытался создать легитимацию своего долгого правления через вечные ценности, консерватизм, “Русский мир”, скрепы и так далее. В общем и целом в обоих случаях он достиг частичных успехов. То есть элита довольно консолидирована, она понимает, что от Путина зависит возможность дальнейшего обогащения.
С другой стороны, определенная легитимация с точки зрения “есть Путин – есть Россия, нет путина – нет России”, она пусть в очень убогих формах, но так или иначе массам продана на протяжении последних 10 лет.
Сейчас по большому счету у Путина нет возможности движения вперед, развития ни экономического, ни имперского, но у него есть очень мощный аппарат подавления и очень серьезное понимание населения того, что может быть хуже. Поэтому в данном случае мне кажется, когда сейчас Путин действует абсолютно вне любых рамок закона, он просто начинает определенный пока локальный, потом может быть более широкий, террор. И вопрос будет заключаться только в том, насколько долго население позволит ему творить над собой такие вещи.
Я могу сказать, что я здесь не очень оптимистичен. Вспомним, допустим, 2013 год, ситуацию с Удальцовым, когда большинству российских оппозиционеров и демократов казалось, что замахнуться и посадить Удальцова – это сродни политическому землетрясению. Удальцов сел, вышел, исчез. Поэтому я очень не хотел бы, чтобы то же самое случилось с Навальным, но я не исключаю такой вариант. Потому что я не вижу среди большинства и даже серьезного меньшинства, 20%, трети населения страны желания жертвовать нынешним уровнем благосостояния и спокойствия ради каких пертурбаций.
Михаил Соколов: Давайте мы теперь посмотрим, что сегодня происходило. Сегодня в Думе была забавная процедура, выступали разнообразные и официозные политики, и как бы оппозиционеры, кляли Алексея Навального. Это и Вячеслав Володин, и Геннадий Зюганов, и Владимир Жириновский.
Источник svoboda.org